ПАВЕЛ

Из путевых заметок Клары Милованофф, 2006 год.

Гжатск! Наконец-то! 150 км дорога из Москвы заняла целых три часа. Я ехала
с итальянцем, который любезно согласился меня сопровождать. Мы опоздали на девятичасовой поезд, а следующий отправлялся только в 14 часов. К обеду солнце начало припекать, и в поезде было совсем невыносимо. Представьте себе, мы ехали на сиденьях а-ля Сергиев–Посад (деревянные лавки 2х3 персоны) и это при температуре до 35 градусов! В поезде были только русские, которые, видимо, ехали на дачу и везли с собой большие пластиковые сумки и корзины.
Мне даже пришлось принять лекарства, чтобы не потерять сознание от жары! В 17 часов поезд прибыл в Гжатск – Гагарин, как его теперь называют. Девяносто лет назад мой дедушка покинул этот город…

Четырнадцатилетний юноша Павел, сын гжатского купца, мечтал связать свою жизнь с ратным делом. В 1916 году шла мировая война. Многие его сверстники стремились как можно быстрее оказаться в действующей армии и сожалели, что были слишком молоды для военной службы. Павел рассчитывал, что успеет окончить кадетский корпус в г. Симферополе до завершения войны. Его не увлекала перспектива заняться предпринимательской деятельностью, хотя он был старшим сыном и должен был унаследовать дело отца – Павла Моисеевича Милованова, хорошо известного в городе владельца мануфактуры.

В архиве семьи Миловановых во французском городе Ним сохранился снимок почти столетней давности с запечатлённым на нём молодым офицером в казачьей форме, на груди которого можно разглядеть особый знак в виде креста. Такой знак был учреждён 15 ноября 1921 года для всех чинов русской армии, оказавшихся на турецком полуострове Галлиполи вблизи Константинополя. Название полуострова было использовано при выборе эмблемы, известной как «Галлиполийский крест». Он стал отличительным знаком для тех, кто был участником «галлиполийской эпопеи». Крест дополняла надпись: «1920-1921 Галлиполи».

Для изготовления первых экземпляров использовался различный металлический лом: осколки снарядов, оставшихся после захвата англичанами полуострова, консервные банки, части старых германских и турецких походных кухонь и повозок. Изготовленные таким кустарным способом кресты выглядели, как правило, грубыми и аляповатыми. Первый «удачный» крест был поднесён Командующему 1-м Армейским корпусом Александру Павловичу Кутепову. После переселения в балканские страны галлиполийцы, ещё продолжавшие носить военную форму, стали заказывать более изящные изделия в частных мастерских.

Начавшаяся в ноябре 1920 года эвакуация частей белой армии в Константинополь была организована настолько грамотно, насколько это вообще было возможно. 22 ноября 1-й Армейский корпус начал высадку на Галлиполийском полуострове. Нелёгкую жизнь Павла Милованова в этот период можно проследить по документальной повести его сослуживца, впоследствии известного писателя Ивана Лукаша, «Голое Поле»:

«На молу, где бежал стадами белых волков прибой, на холодном дожде, вповалку, промокшие до нитки, топтались женщины, дети, солдаты. Это была измученная толпа, голодные, нищие, вываленные из чёрного нутра транспортов, стонущая на льдяном дожде, поднятая ветром человеческая пыль…

… Оборванные погоны, сырые шинели на голову мешком. На молу никто не знал, какая часть, какой полк. На молу – всё смешалось…».

С первых дней генерал Кутепов, которого на турецкий манер прозвали «Кутеп–пашою», фактически взял руководство армией в свои руки. Началось её возрождение. Были восстановлены строевые занятия, тактические учения, шагистика, вскоре даже возобновились парады.

Так свершилось «Галлиполийское Чудо»: русская армия в условиях чудовищных лишений на чужбине не распалась, а сплотилась и вновь обрела боеспособность, вновь обрела себя. «…В Галлиполи произошла какая-то мобилизация духа, - передаёт Лукаш слова одного из офицеров, - Россия жива, Россия не опочила, Россия будет, и мы, русские солдаты, должны служить ей, где бы ни стояли наши полки: в Галлиполи, в Болгарии, в Африке. Хватит духа служить, - значит ты русский солдат. И служи».

К началу марта 1921 года первоначальное относительно терпимое отношение французов к русской армии стало меняться. Её размещение на территории, фактически оккупированной победителями в мировой войне, становилось для них «костью в горле». Французские власти в Константинополе потребовали от русского командования роспуска армии и перевода её чинов на беженское положение, угрожая прекращением довольствия. Всё чаще французские коменданты призывали русских солдат не подчиняться своему командованию.

Из немногих доходивших до Гжатска писем видно, что Павел всё ещё стремился к возвращению на родину и надеялся разделить с близкими людьми постигшие их тяготы и лишения. Но в душе он всё более сознавал, что России, которую покинул, больше нет.